Я молчу. И с чего это вдруг я почувствовал себя голым?

– Взять хоть нас с тобой, – продолжает Джаред. – Я ведь знаю: ты без конца стрессуешь и думаешь, что нуждаешься во мне больше, чем я в тебе.

– Джаред, пожалуйста…

– Мы дружим с детства, Майк. Поверь, не только ты умеешь стрессовать по любому поводу. – Он делает вид, что бьет меня кулаком под дых. И руку не убирает, она так и остается прижатой к моей груди. – Без тебя я бы долго не протянул. Но у меня есть папа и есть ты, и вы оба очень мне нужны. Больше, чем тебе кажется.

Я проглатываю ком в горле.

– Спасибо, друг.

– Я расскажу тебе все про свою жизнь, когда смогу, – говорит Джаред. – Обещаю. Я сам хочу. Но если я начну болтать прямо сейчас, это все изменит… А я пока не могу так рисковать.

– О’кей.

– И если ты сегодня же не поцелуешь Хенну в губы, фингалы у тебя до выпускного не сойдут – так и знай.

Он ухмыляется, и хотя я по-прежнему волнуюсь за него – просто потому что иначе не умею, – меня ни с того ни с сего накрывает какой-то сумасшедшей радостью: как будто он все же ударил меня под дых.

– Думаешь, мне можно тебя поцеловать? – спрашивает Хенна, не успеваем мы и на полмили отъехать от ее дома.

Я останавливаюсь прямо посреди дороги.

– Что?! – Нет, лучше ответа я не придумал.

– Знаешь, просто в качестве эксперимента, – говорит она. – Мы ведь оба гадали, как это будет, так?

– Мы… оба? И ты, что ли?

– А что такого? Ты симпатичный парень, и мы дружим лет сто. Конечно, я об этом думала.

Позади нас останавливается автомобиль. Он светит фарами нам в затылки. Через секунду водитель начинает сигналить. Не сводя глаз с Хенны, я врубаю аварийные огни. Погудев еще немного, машина кое-как нас объезжает.

– У меня такое чувство, что мир рушится, – продолжает Хенна. – А у тебя?

Я киваю. У меня действительно есть такое чувство.

– Значит, по-твоему, я симпатичный?

– Я уже вижу свое будущее. Оно рядом, а не где-то далеко, как раньше. Оно прямо тут. Наступит с минуты на минуту. – Хенна потирает плечо. – Сегодня мне сделали прививку от очередной африканской заразы. Да, мы все-таки едем. Даже свеженький перелом руки папу не остановил. Он говорит, что он врач и способен обо мне позаботиться. Господь тоже за нами присмотрит, ведь мы исполняем его волю. Ничего не изменилось. Мы едем, и скоро.

– Ты могла бы пожить у нас, – говорю я, но тут же понимаю: нет, не могла бы. Судя по ее взгляду, она думает так же. – Или у Джареда. Хотя бы летом…

– Нет. – Хенна мотает головой. – Мы едем, и я ничего не могу с этим поделать. Выпускной, выбор универа, мои чувства к Нейтану, которые удивляют меня саму не меньше, чем остальных, – все это совершенно от меня не зависит. Я бессильна. Извини, но какой смысл себя обманывать? Можно так и жить в страхе, убеждать себя, будто мы что-то знаем о мире, а потом будущее все равно наступит и сожрет нас с потрохами, а мы будем горько жалеть, что не сделали всего задуманного, всего, что хотелось. Понимаешь?

– Не очень.

Она улыбается.

– Истина существует, ясно? Разве это не круто?

Нам навстречу выезжает еще одна машина. Двигается она осторожно и медленно. Мы терпеливо ждем, пока она уедет – как будто боимся, что водитель подслушает наш разговор.

– Почему ты хочешь меня поцеловать? – спрашиваю я.

– Потому что не знаю, стоит ли это делать. И не знаю, как это будет. – Хенна пожимает плечами. – Знаешь, ты ведь мне раньше нравился. Ну, давно, когда Мэл пошла на поправку и начала ходить в школу. Я видела, как ты о ней заботишься, Майк. Как ты ее любишь. – Глаза у нее немного на мокром месте. – Не знаю, стал бы Тииму так обо мне заботиться, если бы я попала в похожую ситуацию. – Она проглатывает слезы. – Мне хочется так думать, но я уже никогда не узнаю. И меня это злит.

Я ошалело смотрю на нее.

– Я тебе нравился?!

– Ну да, – просто отвечает она. – Только я ведь тогда встречалась с Тони, и он мне тоже нравился. Очень. До сих пор нравится. У нас бы родились самые красивые финно-корейские дети на свете!

– Что же ты его бросила?

Она наконец отводит взгляд.

– Он хотел, чтобы мы поженились… Этим летом.

– Чего?!

– Ну, на самом деле я тоже об этом думала. Чтобы не уезжать в Африку. Но потом поняла: это единственное, почему я сразу ему не отказала. Нельзя же выходить замуж только для того, чтобы удрать от родителей.

– Вообще, многие так делают.

– А я не хочу, как выяснилось. Еще я поняла, что вообще не вижу себя замужем за Тони. По крайней мере, пока. Сперва мне надо пожить своей жизнью, самостоятельной, научиться самой принимать решения и в идеале понять, что мне вообще нужно.

– И ты решила узнать, нужен ли тебе я?

Она заглядывает мне в глаза.

– Мы с тобой могли умереть. Но не умерли. И пока мы ждали «Скорую», я думала только об одном: как здорово, что рядом оказался именно ты. Потому что с тобой можно ничего не бояться.

– Я чувствовал то же самое.

– Знаю. Всегда знала. – Она отстегивает ремень безопасности. – Я не знаю, стоит ли нам целоваться, правильно ли это… Но я не хочу уезжать, так и не узнав. Я не хочу ранить твои чувства и боюсь причинить тебе боль, но…

И я ее целую.

Она…

Ну, вы и сами знаете, вы тоже целовались. Так что техническая сторона дела вам известна, и хотя нам обоим классно, и ее близость, и запах, и губы так обалденно хороши, и хотя я чувствую на шее ее здоровую руку и гипс у моей груди, а в штанах у меня такой стояк, что перед следующим поцелуем мне приходится изменить позу, иначе слишком неудобно…

…Все-таки самое главное происходит в голове, да?

А в голове у меня только одна мысль: я ее целую, я ее целую, я целую Хенну, мы целуемся, мы с Хенной целуемся.

Может быть, это глупо, а может, нет. Может, так оно просто устроено – у людей. Я ее целую.

И думаю только об этом.

Вдруг кто-то стучит в окно машины – так громко и внезапно, что мы подскакиваем на месте от испуга.

Чуть позади стоит машина с выключенными фарами. Никаких веских причин так думать у меня нет, но почему-то мне кажется, что та же самая машина останавливалась позади нас несколько минут назад. И та же машина потом осторожно объехала нас спереди. На пару секунд вспыхивает проблесковый маячок.

Полиция.

– Черт, – выдыхает Хенна.

– Мы ничего плохого не делали, – говорю я.